Stephen Leacock. Gertrude the Governess: or, Simple Seventeen. 1911. Перевод с английского Александра Вышемирского.
Стивен Ликок. ГУВЕРНАНТКА ГЕРТРУДА ИЛИ ПРОСТОДУШИЕ СЕМНАДЦАТИЛЕТНЕЙ Краткое содержание предыдущих глав: Предыдущих глав не было. Была ужасная штормовая ночь на западном побережье Шотландии. Это, впрочем, не имеет прямого отношения к настоящему повествованию, так как его место действия не находится в западной Шотландии. Тем не менее погода была так же плоха и на восточном побережье Ирландии. А место действия нашей повести лежит на юге Англии, а именно в окрестностях Кнотасентинум Тауэрс (произносится, как если бы было написано "Ношем Тооз"), родового владения лорда Кнотасента (произносится, как если бы было написано "Нош"). Но читая, нет необходимости произносить ни то, ни другое название. Ношем Тооз был типичным английским домом. Главная часть здания была елизаветинской постройки из теплого красного кирпича, в то время как более старинная часть, которой граф был необыкновенно горд, еще хранила очертания норманнского замка, к которому добавлены элементы ланкастерского острога и платагенетского сиротского приюта. Вокруг дома во всех направлениях простирался величественный лес и парк с дубами и вязами незапамятной древности, а ближе к дому стояли заросли малины и кусты герани, посаженные еще крестоносцами. Вокруг грандиозного старинного здания воздух был напоен чириканьем дроздов, карканьем куропаток и ясными щемящими нотами грачей, в то время как олень, антилопа и другие четвероногие важно ходили по лужайке - такие ручные, что даже ели с циферблата солнечных часов. По правде говоря, местечко было форменным бродячим зверинцем. От дома вниз через парк протянулась красивая широкая аллея, проложенная Генрихом Седьмым. Лорд Нош стоял на каминном коврике в библиотеке. Несмотря на то, что он был опытным дипломатом и государственным деятелем, его суровое аристократическое лицо было перекошено яростью. "Мальчишка,- сказал он,- вы женитесь на этой девушке, или я лишу вас наследства. Вы не сын мне". Молодой лорд Рональд, вытянувшийся перед ним, вернул ему взгляд, такой же вызывающий, как его собственный. "Я вызываю вас,- сказал он.- Отныне вы не отец мне. Найду другого. Я не женюсь ни на ком, кроме женщины, которую я смогу любить. Эта девушка, которой мы никогда не видели..." "Дурак! - сказал граф.- Разве можно разбрасываться нашим поместьем и именем тысячелетней древности? Девушка, как мне говорили, красива; ее тетя согласна; они француженки - ну! - они разбираются в таких вещах во Франции".- "Но ваши основания..."- "Я не даю никаких оснований,- сказал граф.- Послушайте, Рональд, я даю вам один месяц. Это время вы проведете здесь. Если к концу месяца вы откажетесь, то не получите ни шиллинга". Лорд Рональд ничего не сказал. Он бросился из комнаты, бросился на своего коня и сумасшедшим галопом ускакал во все стороны. Как только дверь библиотеки закрылась за Рональдом, граф упал в кресло. Лицо его изменилось. Оно не было больше лицом высокомерного дворянина, но лицом затравленного преступника. "Он должен жениться на этой девушке,- бормотал он. - Скоро она все узнает. Тучумов бежал из Сибири. Он знает, и он скажет. Все шахты перейдут к ней, эта собственность тоже, а я... - но довольно". Он встал, подошел к буфету, осушил ковш, полный джина с тоником, и опять стал высоко-воспитанным английским джентльменом. Как раз в этот момент можно было видеть, как высокая повозка, ведомая кучером в ливрее графа Ноша, въезжала в аллею Ношем Тооза. Рядом с кучером сидела юная девушка, почти ребенок, во всяком случае она была значительно меньше кучера. Шляпа цвета яблочного пирога, которая была на ней, отороченная черным траурным плюмажем, скрывала ее лицо, такое лицеподобное в своем виде, что оно было положительно личным. Это была - надо ли говорить об этом - гувернантка Гертруда, которая должна была с этого дня приступить к своим обязанностям в Ношем Тоозе. В то самое время, когда повозка въезжала в аллею с одного конца, вы могли бы видеть с другого конца скачущего по ней верхом высокого молодого человека, чье длинное аристократическое лицо ясно заявляло о его происхождении, который сидел на коне с лицом даже еще более длинным, чем его собственное. И кто же этот высокий молодой человек, который приближался к Гертруде с каждым оборотом копыт? Да, кто же в самом деле? А, кто, кто? Любопытно, сможет ли кто-нибудь из моих читателей догадаться, что это был не кто иной, как лорд Рональд. Этим двоим было предопределено встретиться, они сближались все ближе и ближе. А потом еще ближе. Затем на один краткий миг они встретились. Когда они поравнялись, Гертруда подняла голову и обратила на молодого дворянина два глаза, таких глазоподобных в своем выражении, что они были абсолютно круглыми, в то время как лорд Рональд обратил на пассажирку взор такой взирающий, что ничто, разве только заря или озеро, могли бы соперничать с его выразительностью. Была ли это заря любви? Подождите и узнаете. Не надо портить рассказ. Давайте поговорим о Гертруде. Гертруда де Монморенси Мак-Фиггин не знала ни отца ни матери. Они оба умерли задолго до того, как она родилась. О своей маме она не знала ничего, за исключением того, что она была француженка, была крайне красива, и что все ее предки и даже просто знакомые погибли в Революцию. Тем не менее Гертруда хранила память о своих родителях. На груди девушка носила медальон, в котором была заключена миниатюра ее матери, а с ее шеи под платьем на спине свешивался дагерротип ее отца. Она носила портрет бабушки в рукаве, а изображения кузенов были заткнуты в башмаки, в то время как под ней... - но достаточно, вполне достаточно. О своем отце Гертруда знала еще меньше. Знала, что он был высокородным английским джентльменом, который бродил странником во многих землях - вот и все, что она знала. Его единственным наследством Гертруде было: русская грамматика, румынский разговорник, теодолит и труд по горному делу. С раннего детства Гертруда воспитывалась у своей тети. Тетя тщательно наставляла ее христианским принципам. Она также обучала ее магометанству на всякий случай. Когда Гертруде исполнилось семнадцать, ее тетя умерла от бешенства. Обстоятельства были загадочными. В этот день к ней заходил странный бородатый человек в русском костюме. После того, как он ушел, Гертруда нашла тетю в обмороке, из которого она перешла в кому и так и не поправилась. Чтобы избежать скандала, это назвали бешенством. Так Гертруда была брошена в мир. Что делать? Такова была проблема, с которой она столкнулась. И однажды, раздумывая над своей судьбой, Гертруда наткнулась на объявление. "Требуется гувернантка; должна владеть французским, итальянским, русским и румынским языками и горным делом. Жалованье 1 фунт, 4 шиллинга и 4 пенса с половиной в год. Обращаться между одиннадцатью-тридцатью и без двадцати пяти минут двенадцать по адресу: номер 41А, Десимал Сикс, Белгравия Террас. Графиня Нош". Гертруда была девушкой большой природной живости ума, и, не просидев над объявлением более получаса, она была поражена необыкновенным совпадением между списком предметов и вещами, которые она сама знала. Она должным образом представила себя в Белгравия Террас перед графиней, которая поспешила встретить ее с обаянием, которое вмиг побудило девушку держаться свободно. - Вы владеете французским? - спросила она. - О, уи, - сказала Гертруда скромно. - А итальянским? - продолжала графиня. - О, си, - сказала Гертруда. - А немецким? - сказала графиня с радостью. - А, йа, - сказала Гертруда. - А русским? - Ага. - А румынским? - Угу. Изумленная необыкновенными познаниями девушки в современных языках, графиня взглянула на нее внимательно. Где она видела эти черты прежде? В задумчивости она провела рукой по бровям, сплюнула на пол, но нет - лицо по-прежнему озадачивало ее. "Достаточно,- сказала она.- Я нанимаю вас. Завтра вы должны прибыть в Ношем Тооз и начать обучение детей. Я ожидаю также, должна добавить, что дополнительно вы будете помогать графу с русской корреспонденцией. У него большие дела на шахтах в Чминске". Чминск! Почему простое слово так отдается в ушах Гертруды? Почему? Потому-что именно это название было написано рукой ее отца на его книге по горному делу. Что за тайна таится здесь? На следующий день после этого Гертруда ехала по аллее. Она спустилась с повозки, прошла мимо рядов ливрейных слуг, построившихся в шеренги по семь, каждому из которых, проходя, она давала по соверену, и вошла в Ношем Тооз. "Добро пожаловать",- сказала графиня, помогая Гертруде отнести чемодан наверх. Девушка вскоре спустилась и была проведена в библиотеку, где была представлена графу. Как только глаза графа упали на лицо новой гувернантки, он заметно вздрогнул. Где он видел эти черты? Где это было? На скачках? В театре? В автобусе? Нет. Какая-то тонкая ниточка памяти шевелилась в мозгу. Поспешно он подошел к буфету, осушил ковш и еще половину бренди и опять стал совершенным английским джентльменом. Пока Гертруда ушла в детскую, чтобы познакомиться с двумя золотоволосыми крошками - своими будущими воспитанницами - давайте немного расскажем о графе и его сыне. Лорд Нош был совершенным типом английского дворянина и государственного деятеля. Годы, которые он провел на дипломатической службе в Константинополе, Санкт-Петербурге и Солт Лейк Сити придали ему особую утонченность и благородство, в то время как его долгое проживание на острове Святой Елены, острове Риткерн и в Гамильтоне, штат Онтарио, сделало его нечувствительным ко внешним впечатлениям. В качестве заместителя казначея ополчения графства он повидал кое-что из суровой воинской жизни, а его наследственный пост Смотрителя Выходных Брюк приводил его к прямому контакту с самой Королевской Фамилией. Его страсть к спортивным занятиям на свежем воздухе снискала ему расположение его арендаторов. Блестящий спортсмен, он преуспел в лисьей охоте, псовой охоте, свиной травле, мышиной ловле и других развлечениях его класса. В последнем отношении лорд Рональд следовал по стопам отца. С самого начала парнишка подавал большие надежды. В Итоне он делал выдающиеся успехи в бадминтоне, а в Кембридже был первым в классе со своим ремингтоном. Уже о нем поговаривали в связи со всеанглийским чемпионатом по пинг-понгу, такой триумф несомненно принес бы с собой место в парламенте. Так гувернантка Гертруда была введена в Ношем Тооз. Пролетали дни и недели. Простота и очарование прекрасной сироты привлекало все сердца. Две ее маленьких ученицы буквально стали ее рабынями. "Я люблю тебя",- говорила маленькая Розельфрида, кладя свою золотую голову на колени Гертруде. Даже слуги любили ее. Главный садовник приносил букет прекрасных роз или других цветов в ее комнату прежде, чем она вставала; второй садовник - букет ранней цветной капусты; третий - веточку поздней спаржи; и даже десятый и одиннадцатый - побег кормовой свеклы или пригоршню сена. Ее комната все время была полна садовниками, а по вечерам пожилой дворецкий, тронутый одиночеством беззащитной девушки, тихо скребся в ее дверь, чтобы принести ей ячменного виски с содовой или коробку питтсбургских сигар. Даже бессловесные создания, казалось, восхищались ею в своем собственном, бессловесном, стиле. Бессловесные грачи садились к ней на плечо и каждая бессловесная собака в окрестностях ходила за ней по пятам. А Рональд! О, Рональд! Да, именно так! Они встретились. Они заговорили. - Что за скучное утро,- сказала Гертруда. - Quel triste matin! Was fur ain allerverdammter Tag! - Зверски,- ответил Рональд. - Зверски!- слово звучало в ушах Гертруды целый день. После этого они постоянно были вместе. Они играли в теннис и пинг-понг днем; а вечером, в соответствии со строгим обычаем дома, они садились с графом и графиней за партию в двадцатипятицентовый покер; а еще позднее они сидели вместе на веранде и глядели на луну, скользящую большими кругами около горизонта. Прошло некоторое время, как Гертруда поняла, что лорд Рональд испытывает к ней более теплые чувства, чем просто пинг-понг. По временам в ее присутствии он впадал, особенно после обеда, в состояние глубокой меланхолии. Однажды поздно вечером, когда Гертруда удалилась в свою комнату и, прежде чем склонить голову на подушку, приготовилась заняться предварительным снятием одежд - другими словами, прежде, чем лечь спать, она широко распахнула створки (открыла окно) и различила (увидела) лицо лорда Рональда. Он сидел на терновом кусте под ней и его повернутое вверх лицо несло на себе выражение смертельной бледности. Тем временем дни шли. Жизнь в Ношем Тоозе текла по обычному распорядку большого английского дома. В 7 утра гудел гонг - подъем, в 8 звучал рог - к завтраку, в 8.30 свисток призывал к молитве; в час дня флаг поднимался на половину высоты мачты - к ленчу, в четыре ружейный выстрел звал к послеполуденному чаю; в 9 первый звонок для одевания к обеду, в 9.15 второй звонок для продолжения одевания, а в 9.30 запускали ракету, чтобы показать, что обед готов. В полночь обед заканчивался и в час ночи звон колокола собирал домашних на вечернюю молитву. Между тем месяц, назначенный графом лорду Рональду, проходил. Было уже 15-ое июля, затем через один-два дня было 17-ое июля и, почти сразу вслед за этим, 18-ое июля. По временам граф, проходя мимо Рональда в холле, говорил сурово: "Помните, мой мальчик - ваше согласие, или я лишаю вас наследства". А что же граф думал о Гертруде? Это было единственной каплей горечи в чашке счастья этой девушки. По какой-то причине, которую она не могла понять, граф выказывал по отношению к ней знаки явной антипатии. Однажды, когда она проходила мимо двери в библиотеку, он бросил в нее обувной рожок. В другой раз за ленчем, находясь с ней наедине, он грубо ударил ее по лицу колбасой. В ее обязанности входило переводить для графа его русскую корреспонденцию. Тщетно искала она в ней разгадку тайны. Однажды графу передали телеграмму из России. Гертруда перевела ее для него вслух. "Тучумов ходил к старухе. Она мертва". Услышав это, граф побагровел от ярости; собственно говоря, именно в этот день он ударил ее колбасой. Затем, однажды, пока граф отсутствовал, занимаясь охотой на летучих мышей, Гертруда со своим милым женским инстинктом любопытства, поднимающимся выше обиды на плохое обращение, просматривая его почту, неожиданно нашла ключ к разгадке тайны. Лорд Нош не был законным владельцем Ношем Тооза. Его дальний кузен по древней линии, истинный наследник, умер в русской тюрьме, куда его привели махинации графа, в то время - посла в Чминске. Дочь этого кузена была истинной владелицей Ношем Тооза. Это семейное дело, за исключением только того, что доступные ей документы не содержали имени законной наследницы, стало совершенно ясным в глазах Гертруды. Странная штука - сердце женщины. Вы думаете, Гертруда отвернулась от графа с презрением? Нет. Ее собственная печальная судьба научила ее состраданию. Однако все-таки тайна осталась. Почему граф заметно вздрагивал каждый раз, как он смотрел ей в лицо? Иногда он вздрагивал не менее, чем на четыре сантиметра, так что каждый мог видеть это совершенно отчетливо. В таких случаях он поспешно осушал ковшик рома с минералкой и снова становился корректным английским джентльменом. Вскоре пришла развязка. Гертруда никогда этого не забудет. Это случилось в ночь большого бала в Ношем Тооз. Были приглашены все соседи. Как билось сердце Гертруды, с какими предчувствиями и с каким трепетом обозревала она свой скудный гардероб с намерением выглядеть достойно в глазах Рональда. Ее ресурсы были в самом деле бедны, однако врожденный гений в области одежды, унаследованный ею от ее матери- француженки, был хорошей заменой. Она раздвоила одну единственную розу в волосах и ухитрилась соорудить из нескольких старых газет и подкладки от зонтика платье, которое могло бы украсить даже придворное празднество. Вокруг талии она повязала одну прядь из бельевой веревки, а кусочек старинных кружев, принадлежавший еще ее матери, подвесила на нитке к уху. Гертруда была всеобщим центром внимания. Плывя в такт переливам музыки, она представляла собой воплощение светлой девической невинности, так что никто не мог видеть ее не тронутым. Бал был в разгаре. И разгорался дальше. Рональд стоял с Гертрудой в кустарнике. Они смотрели друг другу в глаза. "Гертруда,- сказал он,- я люблю вас". Простые слова, но все-таки они потрясли каждую жилку в костюме девушки. "Рональд!" - сказала она и бросилась ему на шею. В эту минуту появился граф. Он стоял рядом с ними в лунном свете. Его суровое лицо было искажено негодованием. "Итак!- сказал он, оборачиваясь к Рональду. - Вы, кажется, выбрали!" "Да",- сказал Рональд надменно. "Вы предпочитаете жениться на этой бедной девушке, а не на наследнице, которую я выбрал для вас?" Гертруда в изумлении переводила взгляд с отца на сына. "Да",- сказал Рональд. "Да будет так,- сказал граф, осушая принесенный с собой ковш джина и обретая спокойствие. - Тогда я лишаю вас наследства. Оставьте этот дом и никогда не возвращайтесь в него". "Пойдемте, Гертруда,- сказал Рональд нежно.- Давайте убежим вместе". Гертруда стояла перед ними. Роза упала с ее головы. Кружево упало с ее уха, и веревочка отвязалась от ее талии. Ее газеты были смяты до неузнаваемости. Но растрепанная и неудобочитаемая как она была, она была хозяйкой самой себе. "Никогда,- сказала она твердо.- Рональд, вы никогда не сделаете этой жертвы для меня". Затем, ледяным тоном, графу: "Есть гордость, сэр, такая же, как даже ваша. Дочь Мечникова-Мак-Фиггина не нуждается в благодеяниях от кого бы то ни было". С этими словами она вытащила из-за пазухи дагерротип своего отца и прижала его к своим губам. Граф вздрогнул, как подстреленный. "Это имя!- вскричал он.- Это лицо! Эта фотография! Стойте!" Вот так! Нет необходимости продолжать; мои читатели давно предугадали конец. Гертруда была наследницей. Влюбленные упали в объятья друг друга. Гордое лицо графа расслабилось. "Бог благословит вас", - сказал он. Графиня и гости высыпали на лужайку. Нарождающийся день осветил сцену веселых поздравлений. Гертруда и Рональд поженились. Их счастье было полным. Нужно ли нам сказать больше? Да, только следующее. Граф был убит на охотничьем поле несколькими днями позже. Графиню ударило молнией. Оба ребенка упали в колодец. Так что счастье Гертруды и Рональда было полным.Сайт создан в системе uCoz